Так учит Евангелие. Оно есть повесть о Спасителе, об умерших и воскресших. Он любил Своих, но возлюбил их до конца, дальше гроба. В Божественном сидении одесную Отца Он не потерял никого из тех, кого Он любил. Много раз Он возвещал это словами любви еще большей, чем до крестной смерти, с заботливостью и оттенками нежности безгранично трогательными. У Него была Мать. И что сделал Он с Ней? Не сидит ли Она одесную Его? И кто осмелился бы сказать, что в небе Она не узнает более Своего Сына и Он не узнает Ее! Да, отношение Иисуса Христа к Его Божественной Матери является сильнейшим доказательство того, что близкие на земле в небе не только не теряют друг друга, но приходят в еще более близкое и неразрывное общение.

  Трудна была жизнь Богоматери от самого рождения Христа до Ее преславного Успения. Не в людском жилье, не в тепле и при самых необходимых удобствах, а среди свежести, хотя и южной, но холодной ночи, в пещере, куда загоняли скот, родился от Нее Спаситель мира. Еще до рождения Его, чудесно зачав от Духа Святого, Она вынесла тяжкие подозрения от обручни-ка Иосифа, хранителя Ее девства, который даже хотел отпустить Ее от себя. Когда Младенец был впервые принесен в храм, Богоматерь услышала страшное пророчество о том, что некогда оружие пройдет Ее душу. Затем является Ангел и велит бежать в Египет, где они скитались, пока не прошла опасность для жизни Иисуса. Потом годы бедности и лишений в ничтожном Назарете, и, в детские годы Отрока, впервые за Него великая тревога материнского сердца, первое предчувствие того, что Он больше принадлежит человечеству, чем Ей, когда Он остался в храме Иерусалимском и когда Она искала Его три дня.

  Когда Христос выступил на проповедь, Он расстался с Богоматерью. Мы видим Ее с Божественным Сыном лишь на браке в Кане Галилейской при совершении Его первого чуда.
Глубоко скорбное слово пришлось выслушать Богоматери, когда однажды ко Христу, находившемуся с народом внутри одного дома, пришли сказать, что Мать Его вне дома стоит, ожидая Его.

 

  На этот зов и ожидание Матери Он ответил, что тот, кто творит волю Отца Его Небесного, тот Ему брат, и сестра, и мать (См. Мф. 12, 46-50).

 

  Можно думать, что Богоматерь была свидетельницей торжественного вступления Ее Божественного Сына в Иерусалим. Но в настоящие права Свои, которые для Нее были главным образом правами страдания, Богоматерь вступает лишь при Кресте. В эти невыразимо скорбные минуты, когда преданный Христу ученик, Петр первоверховный, отрекается от Него, а другие [апостолы] бегут в страхе,— Дева Мария снова стоит при Нем.

 

  Та, Которая дыханием Своим согревала Младенца Иисуса в яслях в ночь Рождества, теперь, в страшный час муки, сколько может, взором, полным бесконечной любви и сострадания к Распятому, утоляет Его неутолимую муку. Снова здесь, у Креста, совершается великое таинство материнской любви Высшей из жен, рожденных женами, к воплотившемуся чрез Нее Богу. И здесь произошло это дивное усыновление страдающего ученика, который знаменовал собою в ту минуту все страдающее человечество, страдающей Богоматери (См. Ин 19, 26-27). Точно предчувствуя, что сияние Божества может смутить грешный взор человеческий, Христос избирает Ходатаицу за человечество, одинаково близкую Богу и человечеству.

 

  И доселе во всяком страдающем христианском сердце отдается звук этих скорбных Божественных слов: Жено! се, Cын Твой! — и: се, Мати твоя.

  Чтоб понять, что пережила Богоматерь, стоя у Распятия, надо вспомнить, что Она более всех людей постигала высоту Своего Сына. Ей были с первых Его дней внятны движения Его Божественной души и открыты все невыразимые ее сокровища. И вот — присутствовать при позорной и мучительной казни такого Сына: нет слов на языке человеческом, чтобы выразить это горе!

  И Она присутствовала при Его последнем вздохе, при Его снятии со Креста, при перенесении Его пречистого Тела в сад Иосифа Аримафейского, при погребении Его. И весть последовавшего затем Воскресения была лишь вестью разлуки с Ним.

  Некоторое время прожив в доме Иоанна Богослова, Богоматерь потом проповедовала Евангелие, а последние годы жизни проводила в Иерусалиме.

  Скорби составляли Ее удел до последних дней. Жажда соединения с Ее Возлюбленным Сыном вечно жгла душу Пречистой. Она любила ходить на места, где Он страдал, и трогательное предание говорит, что деревья склонялись пред Богоматерью, когда Она входила в сад Гефсиманский. Ненависть иудеев преследовала Ее до конца. Со всех сторон мира христиане стремились в Иерусалим, чтобы [увидеть Ту], Которая послужила священным орудием Божественного воплощения. И, по свидетельству современников, столь обаятелен для человеческой души был вид Пречистой Девы, что Она и без слов была дивною Проповедницею Христа. За это и ненавидели Ее книжники и фарисеи, всюду старались подстеречь Ее и, конечно, посягнули бы на Ее жизнь, если бы Ее не охраняла чудотворящая Божия благодать.

 

  Наконец, настал предел и Ее земным испытаниям, и в день Ее Успения Христос сошел с небес, чтобы на Своих руках вознести на небо душу Своей Матери.

 

  И тогда-то началась Ее новая жизнь, блаженство которой состоит как в непрестанном видении Ее Божественного Сына, так и в той непрестанной помощи, которую Она, по Своей близости к Богу, оказывает усыновленному Ей роду людскому. С высоты небес Пречистая часто спускается в тот мир, страдание которого Ей по личному опыту так хорошо известно, так понятно.

 

  Велико значение события Покрова Богоматери, когда некоторые святые видели Ее распростершею Свой омофор над молившимися в храме христианами, а Божественный Сын вещал в ответ на Ее молитвы о роде людском: "Проси, Мать Моя, Я не отвращусь от Тебя, но исполню все хотения Твои".

 

  И вот, это вечное ходатайство Девы Марии пред Ее Сыном, единение в небесах вознесшегося на небо Иисуса Христа с Его Пречистою Матерью дают право и нам несомненно надеяться на соединение с людьми, нам близкими.

 

  От Богоматери перейдем к ученикам Христовым.

 

  Забыл ли Он их? Что сказал Он им пред разлукою? Да не смущается сердце ваше; Я иду приготовить место вам. С какою целью? Дабы там, где буду Я, и вы были (См. Ин. 14,1-3). О, священное слово! Ведь это та же мысль, что выражена в том крике души, который мы недавно приводили: "Смерть, смерть, охотно отдам тебе все остальное, но не тех, кого я люблю!"

 

  Что говорит Он еще? Сядете вы на двенадцати престолах, судя двенадцати коленам Израильским (Ср. Мф. 19, 28 и Лк. 22, 30). Кто осмелится утверждать, что на этих двенадцати престолах они не узнают друг друга, или что не узнают тех, кого должны будут судить, или те, кто будут ими судимы, не узнают своих судей!

 

  В каком образе представляет Господь небесную жизнь? В образе пира. "Тот, кто будет победителем, тому Я дам сесть за Моей трапезой в Моем Царстве" (См. Лк. 22, 30) И эти званные на трапезу неужели могут не знать друг друга? Неужели же это тень пира, состоящего из чуждых друг другу и не узнающих друг друга теней!