Однако объяснить это Правило далеко не просто, поскольку при его буквальном прочтении оно явно противоречит церковной практике, описанной Св. Киприаном и другими отцами (напр., св. Василием) (4). А как мы уже видели, наши богословы считают эту практику берущей свое начало в Древней Церкви, находящейся в согласии с Апостольскими Правилами и, следовательно, единственно канонической и неоспоримой. Поэтому не без основания св. Никодим задает закономерный вопрос: Почему Второй Вселенский собор «не отверг крещения всех без исключения еретиков в соответствии с Апостольскими Правилами, с решением поместного собора под председательством св. Киприана и мнением других великих и богоносных отцов, а признал действительным крещение одних еретиков и недействительным – крещение других?» (5). Разделение еретиков на тех, кому нужно принимать крещение, и тех, кому не нужно, и является сутью проблемы, порожденной Правилом VII. Сразу же отметим, что это разделение рассматривается нашими авторами как «совершенно неприемлемое» (πάντη αδόκιμος) на основании Правил св. Киприана и св. Василия. Выше уже говорилось, что, по их мнению, ерертики любого рода находятся вне Церкви, прежнее крещение их недействительно, поэтому они все без исключения нуждаются в истинном крещении (6). Возникшая проблема оказывается еще более острой в связи с тем, что Второй Вселенский собора проявил терпимость и уступчивость по отношению к «наиболее нечестивым» (δυσσεβεστέρων) еретикам своего времени, а именно, к арианам и македонианам, которые «отрицают божество Господа нашего Иисуса Христа» и «хулят (βλασφημούντων) Духа Святого» (7). Таким образом, на первый взгляд кажется, что между святыми соборами и святоотеческими правилами не существует согласия, поскольку два Вселенских собора (Второй Правилом VII и Пято-Шестой Правилом XCV) вступают в противоречие не только с точкой зрения вышеупомянутых отцов, но также с Апостольскими Правилами (например, XLVI), которые Пято-Шестой Собор (и вместе с ним Соборная Церковь) тем не менее утвердил и которые, по мнению св. Никодима, «требуют противоположного» (προστάσσουν το εναντίον) (8). Такова суть проблемы, порожденной Правилами.

  В попытке устранить разногласие некоторые канонисты придерживались мнения, что Вселенские соборы могут пересмотреть или отменить канонические решения отцов, ибо «неслыханно, чтобы мнению одного (отца) было отдано предпочтение перед решением Вселенского или Поместного соборов» (9). В соответствии с данной точкой зрения, утверждение Вселенскими соборами Правил святых отцов не означает вместе с тем утверждения какого-то противоречия, которое может впоследствии возникнуть, по той простой причине, что соборы имеют больший вес согласно хорошо известному принципу: «меньший благословляется большим» (Евр. 7:7). Таким образом, решения соборов имеют наибольшую юридическую силу, до известной степени нейтрализуя действие Правил, принятых ранее. Кроме того, даже сам Зонара при сопоставлении «антитез» Правила VII Второго Вселенского собора и Правила Поместного Карфагенского собора, являющегося по существу Правилом св. Киприана, пишет: «В этом разделе два собора утверждают противоположное друг другу. Но решения Второго собора более значимы, поскольку он проходил позднее и был Вселенским; более того, на нем одновременно присутствовали сами патриархи или их наместники (οι τοποτηρηταί) от всех патриарших кафедр» (10).

  Однако наши богословы, следующие Преданию Церкви и зная из непосредственного опыта о роли святых отцов в ее жизни, не были удовлетворены таким решением вопроса. Они не допускают ни малейшего расхождения между отцами и соборами (11). Авторитет святых отцов для всех наших авторов непререкаем. Наибольший интерес опять представляет подробное исследование, сделанное Неофитом Касокаливитоисом (12).

  Согласно Неофиту, соборы – в этом случае Второй и Пято-Шестой – не отменяют решений святых отцов, чей авторитет особенно очевиден именно на этих (Вселенских) соборах, «богословские принципы и установления которых нельзя понять без учета богословской позиции святых отцов и учителей Церкви (13). Он приводит характерные примеры: в Правиле XVI Пято-Шестого собора святому Златоусту «было отдано предпочтение» перед Неокесарийским собором, а в Правиле LXIV того же собора – Григорию Богослову. «Подобным же образом, Седьмой Вселенский собор, приведя в качестве свидетеля того, что он определил в Правилах XVI, XIX и XX, слова Василия Великого, по общему согласию отдал ему превосходство над собой…» (14). Определения св. Василия особенно признаются на всех «Вселенских соборах как имеющие больший авторитет» (15). Поэтому Неофит делает следующий вывод: «Мы говорим, что Вселенские богословы имеют предпочтение перед Вселенскими соборами, не для того чтобы отвергнуть постановления этих соборов – прочь такую мысль, ибо отцы всегда были на стороне соборов, - а для того, чтобы показать, насколько они были этими соборами почитаемы… Вселенские соборы, несомненно, основываются на учении святых и мудрых отцов» (16).

  Неофит приходит к заключению, что Второй Вселенский собора ни в коей мере не проигнорировал и не пренебрег высказанным до этого мнением святых отцов (Киприана, Афанасия, Василия, Григория Богослова и т.д.), «которые называют еретическое крещение осквернением» (αποκαλούντας μόλυσμα το βάπτισμα των αιρετικώ) и которые особенно выступают против крещение ариан как «недействительного» (αδόκιμον) (17). Это тем более верно в случае Пято-Шестого Вселенского собора, который не может одновременно «ратифицировать» (επισφραγίζει) и аннулировать (ακυρώνει) Правило, принятое Карфагенским собором и, таким образом, противоречить самому себе. Ибо хотя «Второй собор оставил Правило Карфагенского собора без особого внимания, ограничив его действие той территорией, где он имел силу, Шестой собор в своем Правиле II утвердил его и тем самым неукоснительно придал ему вселенский характер» (18). Таким образом, если Правила VII Второго Вселенского собора и XCV Пято-Шестого, по-видимому, приписывают Правилу собора св. Киприана поместное значение, Правило II Пято-Шестого собора в любом случае придает ему авторитет вселенского характера, так как «поместные и частные Правила, будучи утверждены соборной Церковью, также приобретают силу вселенских» (19). Никакого различения по степени значимости среди святых Правил Церкви не допускается (20).

  Тогда, поскольку Вселенский собор не может отменить своих решений, Неофит выражает вполне оправданное недоумение: «Я не перестаю задавать вопрос, - говорит он,, «почему Шестой собор (а, следовательно, и Второй) вообще одобрил недействительные, совершенно неприемлемые и, согласно Апостольскому Правилу XLVI, признанные негодными обряды тех, кто из-за ереси был соборно лишен духовного сана, публично изгнан из Церкви и предан анафеме (т.е. ариане и македониане)» (21). И далее продолжает: «Более того, я все еще думаю над этим вопросом, как и, полагаю, все канонисты. Пусть тот, кто может, с Божией помощью решит этот вопрос и покажет согласие Вселенских соборов с Апостольскими Правилами, а также Правилами св. Василия, которые были ими утверждены…» (22). То есть, необходимо другое объяснение действиям этих двух соборов вопреки наличию того факта, что особенно Пято-Шестой «ратифицирует» (επισφραγίζει) Правила, а, с другой стороны, оказывается, «аннулирует» (καταργούσα) их (23).

  Наши богословы не оставляют этот вопрос нерешенным. Хотя их ответы несут на себе печать индивидуальности каждого из них и поэтому отличаются в чем-то второстепенном, они тем не менее приходят к одинаковым выводам вследствие единомыслия, которое между ними существует.

  По мнение св. Никодима, позицию Второго Вселенского собора относительно ариан и македониан можно понять, если принять во внимание, что Церковь «имеет два способа управление и исправления» (έχει δύο κυβερνήσεις και διορθώσεις), а именно, ακρίβεια (далее «акривия») = скрупулезность или строгость, и οικονομία (далее «икономия») = послабление или разрешение. В то время как «Апостолы», древние соборы и отцы Церкви использовали принцип акривии (24), два Вселенских собора прибегли к принципу икономии (25). Такое чередование ακρίβεια и οικονομία в зависимости от меняющихся обстоятельств устраняет всякое противоречие между святыми Правилами и определениями соборов. Согласно св. Никодиму, Второй Вселенский собор «следовал Правилу частично» (26), действуя в соответствии с принципом икономии и снисхождения» (κατ’ οικονομίαν και συγκατάβασιν) (27). Принцип икономии, будучи плодом пастырского и врачующего (θεραπευτικής) служения Церкви, практиковался в силу временных исторических причин. Еретики, о которых идет речь, были многочисленны и политически сильны (28). Поэтому отцы на этом соборе проявили терпимость (επιείκεια), «чтобы привлечь их к Православию, а затем поправить», «чтобы не настроить их еще больше против Церкви и христиан не привести еще к большему злу» (29). Следовательно, использование принципа икономии было не случайным, а вполне обоснованным – во имя спасения еретиков и сохранения мира в Церкви.

  Согласно Неофиту, который не мог отойти от точки зрения св. Киприана о недействительности таинств еретиков, «принцип икономии… даже до Второго собора преобладавший над любым Правилом, в целом предполагал признание обрядов как у ариан, так и у схизматиков (σχισματικών), что следует из документов Второго собора» (30). Однако, по его мнению, имелась важная причина, по которой применение принципа икономии стало не только возможным, но и необходимым. И Шестой, и Второй Вселенский соборы говорят о «тех еретиках, которые изначально вышли из нашей среды» (31). То есть когда православные, ставшие арианами, вновь возвращались в Церковь, они уже не принимали крещения (32). С другой стороны, «для тех ариан, которые не были изначально православными и приняли не православное, а только еретическое крещение», его нужно было совершать как для некрещеных. Но, по словам Епифания (33), «большинство из них «ариан и македониан), бывших сначала православными, перемешалось с теми, кто был изначально арианами и лицемерно (υπόκρισιν) присоединился к православному духовенству (ιερωμένους)» (34); поэтому (также по мнению св. Василия) (35) «из-за путиницы невозможно провести различие между православными и еретиками». Вот почему собор вынужден был применить принцип икономии (36), который, согласно Неофиту, можно использовать только в случае обращения схизматиков (37).

  Св. Никодим занимает сходную позицию. При пояснении Правила св. Киприана он пишет: «Если хорошо разобраться, можно обнаружить, что большая часть еретиков, которых Второй Вселенский собор принял на основе принципа икономии, были из крещеных священников, которые впали в ересь, поэтому к ним и был применен этот принцип» (38). Две упомянутые точки зрения объединяет убежденность в том, что те, кто был принять в соответствии с принципом икономии, сохранили «крещение Церкви» (βάπτισμα της Εκκλησίας), а именно три погружения и три выхода из воды. По мнению Неофита, из-за ариан «обычай» применения икономии был широко распространен в Константинополе. Поэтому он был упомянут в «Послании к Мартирию» и, в конечном итоге, узаконен Пято-Шестым собором в Правиле XCV; ибо он все-таки нашел дорогу к соборам Второму и Пято-Шестому, которые собирались все в том же Константинополе!

  Икономос также приемлет практику древних соборов, использовавших время от времени оба принципа - ακρίβεια и οικονομία, что не влекло за собой какого-либо противоречия между святыми Правилами. С его точки зрения, Апостольские Правила «были установлены для акривии». А Второй и Пято-Шестой Вселенские соборы применили принцип икономии в силу исторических причин («этого потребовала ситуация того времени») (39).

  Однако разделение еретиков, произведенное Вторым Вселенским собором, на тех, кому нужно принимать крещение, и тех, кому не нужно, имело, по мнению наших авторов, особое экклезиологическое и каноническое основание. Всем еретикам, которым требовалось крещение, по мнению Икономоса, было «свойственно… не только полнейшее богохульство по отношению к святым догматам; более же всего к образу совершаемого ими крещения как нечестивого беззакония». Это беззаконие было «двоякого рода»: касающееся призывания Пресвятой Троицы» (40) и «связанное с тройным погружением человека, принимающего крещение» (41).

  Таким образом, практика крещения обратившихся еретиков была «канонизирована» Правилом VII Второго Вселенского собора не столько «из-за злочестивости их вероучения о Боге» (δια την περί το θείον δόγμα κακοδοξίαν), ибо они отказались от своих взглядов обращением и представлением обязательного письменного заявления; сколько, «прежде всего, из-за их богохульного и недействительного обряда крещения, который является абсолютно неправильным с точки зрения призывания Бога (τε τας θείας επικλήσεις) и/или трех погружений» (42). Поэтому, добавляет св. Никодим, все, принадлежавшие к этой группе (евномиане, монтанисты, савеллиане «и все другие еретики»), принимались без всякого исключения «как язычники» (ως Έλληνες), то есть, как «совершенно некрещеные» (ως πάντη αβάπτιστοι). Поскольку «они либо никогда не были крещены, либо крещены, но неправильно и не так, как крестят православных, все они рассматриваются как совсем не принимавшие крещения» (43). Таким образом, то, что наши авторы и древние отцы Церкви понимают под «крещением», - это не просто вхождение в Церковь, но принятие в нее в соответствии с особой апостольской процедурой (τρόπος), а именно тройным погружением.

  Применение принципа икономии по отношению к арианам и македонианам совсем не означает, что собор не обратил внимания на их «веру» - просто степень ее отклонения от православной веры не имела для собора первостепенного значения. (44) Возможность икономии была связана с тем, что эти еретики «в своем крещении сохранили апостольское Предание, совершая крещение в согласии с Божественными установлениями во имя Отца и Сына и Святого Духа тремя погружениями и выходами из воды» (45). Правильное совершение таинства явилось критерием его законности. Итак, «их нечестивые убеждения исправлялись написанием заявления» (δια του λιβέλλου) и «святым миропомазанием», которое совершалось «во свидетельство их исповедания и веры, … так чтобы они смогли стать соучастниками Царства Иисуса Христа и дара Святого Духа, которых они были лишены». На практике же, некоторые из них, возможно, даже не были миропомазаны, как, например, новатиане, к которым Лаодикийских собор применил принцип икономии (46). А в отношении евномиан этот принцип использовать было невозможно, потому что они совершали «крещение одним погружением» (μονοκατάδυτον βάπτισμα) – отличное от принятого в Церкви. Изменение формы таинства, разрушающее его единство как соответствие внешнего и внутреннего содержания, имело для собора решающее значение. Ибо икономия, согласно Икономосу, который опирается на мнение святых отцов, также имеет свои пределы: «Принцип икономии допустим, пока он не предполагает нарушение закона», - гласит известное изречение Иоанна Златоуста (47). В Правиле VII Второго Вселенского собора, как отмечает Икономомс, «ради краткости» отсутствует ссылка на «богохульное призывание Бога» у евномиан, поскольку упоминания равно важной неточности в форме совершения таинства, то есть одного погружения вместо трех, было вполне достаточно (48).

  Таким образом, по мнению Икономоса, подтверждается, что «в священных Правилах нет противоречий, касающихся крещения» (49). Изъяснение святых Правил с помощью схемы акривия/икономия устраняет любую кажущуюся дисгармонию между ними. Тем не менее, стоит заметить, что наши богословы понимают принцип икономии как снисхождение (επιείκεια) и уступку (συγκατάβαση) перед лицом церковной строгости, то есть как пастырскую меру; в то время как акривия расценивается ими как богословская мера, требующая верного и точного соблюдения слова Божия, что составляет обычную практику Церкви (50). Однако в рассматриваемой ситуации обычная практика Церкви была узаконена не Вселенскими соборами, а «Апостольскими» и «святоотеческими» Правилами (51), которые после соборного одобрения по силе своей ни в коей мере не уступают соборным Правилам, в том числе принятым на Вселенских соборах. В данном конкретном случае Вселенские соборы, а именно Второй и Пято-Шестой, без отказа от принципа акривии обеспечивают решение вопроса, используя принцип икономии (52). Согласно нашим авторам, между святыми Правилами нашей Церкви существует не только единство духа – все они имеют равную силу и равную законность, поскольку являются «Вселенскими». Таким образом, Правила Вселенских соборов, в данном случае Второго и Пято-Шесктого, не исключают и не отменяют использование Правил, применявшихся ранее (53). Для наших богословов такая трактовка явилась бы крайне законнической и явно и явно анти-церковной, так как оба принципа, акривии и икономии, могут вполне мирно сосуществовать в каноническом пространстве Церкви. Возможность прибегать как к принципу акривии, так и к принципу икономии обеспечивает свободу Церкви исключает ее связанность какими бы то они было юридическими рамками. Однако наши авторы не согласились бы с утверждением, что акривия – это то, что узаконено Вселенскими соборами, а икономия – любое отклонение от этого (54). Для них акривия – это практика Церкви, исходящая из ее самосознания, согласно которому вне Церкви нет ни таинств, ни спасения.

  Таким образом, принцип икономии, которым воспользовался Второй Вселенский собор на основании особых, как мы увидели, предпосылок, ни в коем случае не устраняет акривии Церкви. По мнению св. Никодима, «принцип икономии, к которому временно прибегали некоторые отцы, не нужно рассматривать как закон или брать его в качестве примера» (55). Из контекста этого замечания ясно, что имеются в виду отцы Второго Вселенского собора. Икономос занимает сходную позицию, выражая ее еще более отчетливо: Вселенские соборы «не отменили Правил, закрепленных в принципе акривии, ибо некоторые, возможно, захотели остаться верными им ради полного спокойствия своей совести и той традиции, которая в них преобладает». Неофит придерживается того же мнения (56), и в своей обычной манере формулирует следующее практическое умозаключение: «Только Шестой и Второй соборы проголосовали за то, чтобы некоторые еретики были миропомазаны». С другой стороны, святые отцы (Киприан, Василий, Афанасий и др.), Поместный Лаодикийский собор, а также Апостольские Правила предписывают «просто крестить» (βαπτίζεσθαι απλώς) их, «что также подтверждают» Шестой и Седьмой Вселенские соборы. А в соответствии с Правилом VI Первого Вселенского собора и Правилом XIX собора в Антиохии, «к исполнению принимается то, за что проголосовало большинство». Поэтому Неофит делает вывод: «Следовательно, согласно мнению большинства, еретики нуждаются в крещении; согласно мнению меньшинства, некоторым из них нужно только миропомазание». При этом он утверждает, что «в святых Правилах можно найти «намного больше голосов за крещение, чем просто за миропомазание» (57). Возможно, не следует категорически отметать этот «довод» Неофита; следует попытаться понять, зачем он ему нужен. А нужен он ему для того, чтобы доказать уже сказанное выше: а именно, что Второй и Пято-Шестой соборы использовали принцип икономии только ввиду особых практических обстоятельств и только как исключение.